Кондратов Александр Михайлович

Александр  Кондратов (Сэнди Конрад) ( 1937 – 1993 ) - его называли Неизвестным Кондратовым , графом Монте- Кристо , персонажем книг Жюля Верна , Человеком Легендой , Леонардо своего времени , а ещё Александром Третьим « Если я – Александр Третий ( после Пушкина и Блока ) , то в следующем тысячелетии да откроется третий музей » [ А . Кондратов ] . Он кандидат филологических наук ( 1969 ), соавтор академика Колмогорова , лингвист , биолог , журналист , поэт , йог , парапсихолог , спортсмен – легкоатлет ….написавший за 30 лет множество статей , 52 книги и четыре тома стихов . Книги Кондратова изданы общим тиражом более 5ти миллионов экземпляров , автор переведен более чем на 20 языков. Наиболее известны его труды об Атлантиде . 

Задавили на улице гадину  
а она ведь любила родину  
и луну, и жену, и пиво  
и на книжку деньги копила... 
Задавили на улице гадину   

превратили её - в говядину.

Источник 

Был видным деятелем нонконформистской культуры Ленинграда 1960 – 1970-х годов. Занимался йогой и парапсихологией.
Писал стихи с 10 лет, прозу - с 14 лет, первую научную работу написал в 16 лет. Поэт-авангардист. Писал стихи-палиндромы, тавтограммы, моноримы и т.д. Составил одиннадцать сборников стихотворений. Избранная поэзия издана посмертно: сб. «Стихи тех лет» (2001) и «Александр Третий» (2002). Автор прозаических произведений, в том числе романов «Здравствуй, ад!» (изданы несколько глав), «Ночной шлем», «Пантера всесильна», «Что такое буква А?», повестей, рассказов, пьес. Переводил произведения Генри Миллера (в том числе «Тропик Рака»), Д. Оруэлла.  

ПОЛИДРОМ 

Александр Кондратов УКОР СРОКУ (пятьсот — пятидесяти) _{Октябрьская поэма-перевертень}

_{От автора}

К десятилетию ВОСР (Великой Октябрьской социалистической революции) ее певец Владимир Маяковский написал поэму «Хорошо!». К полувековому юбилею ВОСР была написана эта юбилейная поэма-перевертень (в пятьсот строк, пять частей, пять тысяч букв), выходящая в свет, когда со дня Октябрьского переворота минуло три четверти столетия.

Быть может, школьники свободной России — в ту пору, когда исполнится столетний юбилей ВОСР — будут «проходить» юбилейный «Укор сроку», как «проходили» когда-то поэму «Хорошо!»?

I. Я иду, судия!

Тот

год массам — дог.

Туг жгут.

Ареса сера

и жуть. Тужи,

голод, цен жнец, долог!

Пуст суп,

и жри биржи

силу лис,

потоп

в обузу зубов.

Дорог город… О, город дорог!

Летел, летел

хул слух:

«Как

цемент немец…

Марсу — срам!

То идиот

и вор крови.

А Дума — муда,

кабак!

А сор проса?

А щи, пища

(и щи еще ищи)?

Туг жгут, туг жгут

еде.

Рабы мы бар.

Оду «худо»

туши пишут».

На рубеже буран.

Рос и гула луг, и сор,

и зубы. Бузи,

бунт!.. Ну б

атака та —

мечем,

и нет ее тени?

Стада ада — тс!

Иди,

казак,

как

морго-гром.

Воров — мечем! Мечем — воров!

…Худо, дух!

Мочала… Палачом,

о да! — надо

тут,

а не в кабак «Вена».

Мороз — взором!

Калу — кулак,

чар врач.

Яме — семя

хамово… Мах

дали, лад

хамам… «Ах!» —

укор сроку,

телеге лет.

Вон — о рты тронов

морга гром.

Кирки крик:

«РОМАНОВЫ — ВОН!»… А мор:

«Я ИДУ, СУДИЯ!»

Лапоть топал

и бил алиби.

То хор-грохот,

не бубен

гаму бумаг.

…Итак, кати,

колесо трамвая! А в март оселок

летел. Зиме ремиз, летел

бучи чуб.

Нет стен!

Нутро фортун

и волю — лови!

 Полностью

***

АЛЕКСАНДР КОНДРАТОВ ЗДРАВСТВУЙ, АД! Лирический дневник 1957- 1967

I

Ад — это место, откуда не выбраться. Из ада не убегают: аборигеном ада выход строго запрещен. Оставь надежду, ты, в аду родившийся! Тубо! Я двадцать лет живу в аду…

— Здравствуй, ад!

Ты уже проснулся, ты шумишь, трудовой, деловой, озабоченный. Как всегда: черно-красный и серый. Шустрят твои фургоны, развозя по котлам подопечных, из семейного — в служебный. Начинается день, начинается служба. Служба чертей, служба мучеников. Принудительно-добровольная, как все в аду.

— Здравствуй, ад!

С добрым утром, старик. С добрым утром, дружище! Ты уверен в себе, ты дьявольски спокоен. Еще бы! Ты мудр. Ты гуманен, ты самое лучшее место на свете. Огромное, немыслимое счастье появиться в таком славном и гуманном заведении, где все добротно, выгодно, надежно. Ад на строго добровольных началах: все — за! Никто ничего не желает иного. Да ничего другого никто и не заслужил. Всем по заслугам. Никто не забыт и ничто не забыто. Все идет как положено, как заведено — и в соответствии с мудрыми заветами отцов. Дни мучений. Дни отдыха. Дни отпуска. Все по закону. Все — так!

— Здравствуй, ад!

Я твой сын, твое детище. Все мы — твои дети, все мы, граждане ада, живы, потому что с первого же дня рождения в аду мы мертвы. Я умер относительно недавно, каких-то два десятка лет назад.

Происходило второпях, рабочий день кончался. Третьего октября 1937 года я был заприходован в книгу номер 9, в левую колонку, в конторе, именуемой «СМОЛЕНСК». В котле.

Я родился в пузыре… Сколь слабая защита! Вынули, взвесили, осмотрели…

— Этот?

— Этот.

Да, этот: Кондратов А. М. Саша. Я. Этот.

Приняли, по списку. Нашего полку прибыло! Ад образца осени 37-го года.

— Этот. Саша. А. М. Кондратов. Я.

Была служба, со всеми бланками и протоколами, со свидетельством о рождении в аду и круглой фиолетовой печатью. Ее ставили на ягодицы, так надежнее. С гербом: два котла, трезубец вил и рожа черта с ласковой отеческой улыбкою. При надписи:

— ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

полностью 

 

Александр Кондратов, человек авангарда

Кирилл Кобрин

 http://postnonfiction.org/narratives/kondratov/

Зинзивер, № 2 (10), 1 апреля 2008

Феномен Александра Кондратова (Сэнди Конрада). Фигура отсутствия

Арсен Мирзаев

 В машинописи, озаглавленной «Творческий портрет для ВААП», сохранившейся в домашнем архиве А. Кондратова, он писал о себе самом в третьем лице (по всей вероятности, не позднее 1990-го года): «Александр Кондратов готовит к публикации свои многочисленные прозаические и стихотворные произведения, охватывающие период всей его сознательной жизни, с 1952 по 1990 гг., нигде не публиковавшиеся и известные лишь ограниченному кругу ценителей русской поэзии и прозы». Неопубликованные стихи Кондратов собрал в 4 машинописных тома, в каждом из которых — более 1000 стихотворений: т. 1 — «ПУЗЫРИ» (1952-77; в четырех книгах: «Пузыри, «Скворечник», «Числа» и поэма «Кощей»); т. 2 — «СКИРЛИ» (1955-80; 30 сборников, начинающихся на букву «с»); т. 3 — «ЛАМ» (1954 — 84; в трех книгах); т. 4 — «КОНКРЕЦИИ» (1960 — 1980; в четырех книгах). Неизданная проза составила 8 томов: т. 1 — «РАССКАЗЫ И ПОВЕСТИ», т. 2 — «ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ» (рассказы, повести, романы), т. 3 — «ПАНТЕРА ВСЕСИЛЬНА» (роман-трилогия), т. 4 — «НОЧНОЙ ШЛЕМ» (экспериментальный роман), т. 5 — АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ТРИЛОГИЯ («Здравствуй, ад!», «Красный чход» и…), т. 6 — «ЧТО ТАКОЕ БУКВА А?» (автобиографический роман), т. 7 — АВТОБИОГРАФИЧЕСКИЕ РУКОПИСИ (Рукопись для клозета; Рукопись для распятья; Рукопись для…), т. 8 — «Т-А-К» (театр Александра Кондратова; собрание пьес). Кроме того, так и не увидели свет около десяти научно-популярных книг (о петроглифах, «йоге без мистики», математической поэтике, искусстве Австралии и Океании, криптографии, древнейших обитателях мирового Океана и т.п.), трактаты по йоге (перевод с санскрита), переводы с рапануйского и английского языков и многое другое.

 Нельзя сказать, что о Кондратове и его произведениях совсем уж ничего не писали. В различных изданиях появлялись статьи Анри Волохонского [2], Александра Шарымова [43], Михаила Гаспарова [3], Владимира Уфлянда [40], [41], [42], Льва Лосева [37] (его перу принадлежит одна из наиболее подробных, емких и интересных работ о Конраде), Кирилла Кобрина [6], [7], [8], Н. Котомко [36], Бориса Алмазова [1], Михаила Золотоносова [5] и др. И все же такое значительное творческое богатство (12 корпулентнейших фолиантов!); принадлежность к группе поэтов, половина из которых (Михаил Еремин, Владимир Уфлянд, Лев Лосев), получили признание в литературной Европе и Америке; загадочная судьба; продолжающие кочевать по городам, весям, сквозь времена — сплетни и создаваться — мифы («Человек-легенда», «Леонардо своего времени» и проч.), — все это, казалось бы, должно было уже привести к тому, чтобы Кондратова начали нормально печатать (издать, допустим, на первых порах солидный том избранных стихов), изучать его творчество (т.е. заниматься не только эссеистикой), писать о нем серьезные исследования и статьи. Филологи то и дело стонут: нет достойных фигур, нет материала, нечего изучать… — Пожалуйста, вот вам Сэнди Конрад. Как писал В. Уфлянд, «Александр Кондратов за свою более чем тридцатилетнюю деятельность в поэзии и прозе проявил мастерство во всех родах и видах авангарда еще тогда, когда для некоторых из них еще не было изобретено соответствующих современных названий — вроде концепта и соц-арта» [40]. В своей прозе Конрад пародировал своих литературных учителей — повлиявших на него Г. Миллера, Оруэлла, Дж. Джойса, еще не существовавших в то время на литературной арене Эдуарда Лимонова, Владимира Сорокина с его психопатологической и иронико-садистической прозой. Кондратов изобрел жанры иронического и психиатрического детектива еще в те допотопные годы, когда ни о чем подобном и не слыхивали. Что уж говорить о поэзии, особенно игровой, экспериментальной. Новые виды, жанры и типы в поэзии Конрад придумывал десятками.

Но — нет! Нынешние филологи, литературоведы и лингвисты (в массе своей; счастливые исключения, к радости нашей, случаются) слепы и глухи, будучи ленивыми и нелюбопытными. Лучше мы еще 40 лет, все вместе, будем «оттягиваться» на Бунине, Набокове, Бродском; паразитировать на популярно-медийной Улицкой, попсово-романтичной Марининой, развлекательно-завлекательном Акунине, модно-псевдо-психоделическом Пелевине и др., чем попытаемся узнать и осмыслить что-то новое, оригинальное, то есть, в классическом смысле этого слова, авангардное…

И вот Александр Кондратов продолжает блистательно отсутствовать в современном литературном процессе. В выпущенных недавно палиндромических антологиях ([25], [30]) из палиндромов Конрада, автора целой серии ракоходных книг, написанных еще в 60-80-х гг., — представлено по одному крошечному тексту! В замечательных книгах поэта-авангардиста и исследователя авангарда Сергея Бирюкова (увы-увы!) вместо имени Кондратова — зияние («Поэзия русского авангарда», «Року укор», «Зевгма» и др.). В новейших научных сборниках, посвященных изучению русского авангарда ХХ-XXI вв. (антология «Семиотика и авангард», «Поэтика исканий, или поиск поэтики» и проч.) о нем, его прозе и стихах — ни слова.

И все-таки перманентно ощущаемая энергия его въяве отсутствующего, потустороннего, но столь мощного творческого дыхания вселяет надежду на то, что, при таком выразительном «апофатическом присутствии» в литературе наших дней, он утроит (удесятерит?) свою силу, когда придет ЕГО день, и обрушится на современный литпроцесс всей своей 12-томной глыбой! Мало не покажется…

полностью 

Кондратов Александр Михайлович                                     30 стр    шр.10
http://www.fishka.spb.ru/artickles/persoonalii/condratov/111.htm
http://sandy-konrad.org/